Игорь Ашманов (владеет системой оценки информационного фона в СМИ «Крибрум», совладелец Roem.ru), с фотографией в куртке Bosco и бескозырке Черноморского флота на юзерпике, «осторожно предположил», что «Ведомости» — это «американская по сути газета, с американскими владельцами и идеологами».
Как пишет Ашманов,
[..] Это реальная проблема. [..] [Ф]актически Ведомости сейчас - сборник комиксов о уличной магии, о 10 способах, как ещё можно вывернуться, чтобы в "деловой газете" дежурно написать, что все полимеры того, крававый Путен тиран, ничего у рашки не выйдет, все от нее отвернутся, а углеводороды подешевеют.
Как замечают оппоненты Ашманова, деловое издание в принципе не является рупором пресс-служб коммерческих компаний или государственных служб:
Похожей позиции (относительно раскрытия негативной информации и рисков) придерживаются и, например, американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) и российские финансовые регуляторы в лице ФСФР (уже не существующего) и ЦБ. Так, публичные компании обязаны раскрывать потенциальные риски и слабые места своего бизнеса в проспектах эмиссии ценных бумаг и годовых отчетах. Примером и следствием такой позиции регуляторов является, например, недавнее обновление раздела рисков «Яндекса».
Похожие претензии в анти-российских настроениях не так давно предъявлялись частью аудитории к изданию «Лента.ру». 12 марта 2014 года главный редактор «Ленты» была уволена, после чего издание покинул коллектив практически в полном составе.
Похоже, что первый почетный подписчик на выхлоп «фабрики добрых новостей» от Рогозина определился. Проблема ведь не в том, что Ведомости пишут негатив, а в том, что игнорировать его как нечто не соприкасающееся с реальностью не получается даже у Игоря. «Как вы можете говорить, что у нас хуже, чем в Европе? Чертовы отрицатели лавочек!» При этом всей Европе противопоставляется Москва, «вон, и лавочки в парках есть, и на работу по дороге чай ехал, а не через чисто поле». «Увядающие моногорода и рабочие поселки? — Да там и парков нет, зачем туда лавочки. И вообще, эти города — просто выдумка госдепа, чтобы говорить, как в России все плохо». Подтягиваются роботы, «Русские выгоду презирают. Мы воины, а не торгаши. Мы — победители.» Поэтому ездить должны на трофейных поездах Siemens, а про то, что во время войны мы эвакуировали промышленность как одно из наших достояний, которое и позволило нам победить, роботы не помнят. «Мы победили ясным светом русских глаз». Но наша проблема даже не в том, что промышленности нет (кроме добычи ресурсов и первичной их обработки/упаковки для отправки зарубеж, чтобы из них нам что-то сделали). В постиндустриальном обществе завтрашняя экономика определяется не экономикой сегодняшней, а сегодняшней наукой (Ведомости можно и не читать). Беда в том, что мы даже не знаем, какая промышленность нам нужна. Великий Путин науку не понимает, ему ближе спортсмены и деятели культуры, лица которых не менялись лет 30. Управлять наукой назначаются менеджеры, ибо управленец 80-го уровня уже выше того, чем он управляет, таксопарк или академия наук — законы управления едины, и были досконально исследованы в кандидатской работе управленца. Остальная же экономика для Путина — как общепит. «Зачем ужинать дома, если можно сходить в ресторан? Зачем вообще учиться готовить?» Деньги для нас не вопрос, мы их из-под земли достаем. Вон, недавно новое месторождение денег открыли. «Деньги нужно вкладывать в олимпиады, ибо это — престиж.» При этом какие-то научные олимпиады — это все фигня, на кой президент будет победителей чем-то награждать, не спортсмены ведь? «Я и сам кандидат, ничего такого в вашей науке нет, писанина одна». И вот мы за много миллиардов олимпиадных денег получаем 14.6 УЕП (Условных Единиц Престижа). Но почему-то в вопросе Украины они нам не помогают, из европейского ресторана нас гонят. «Да нам и не страшно, нам и самим ваша кухня надоела. Да и не забывайте, на чьем газе готовите! А мы теперь в китайский ресторан будем ходить!» «Вы отрицаете лавочки и Сколково», заголосят роботы. Но Сколково создает впечатление, будто бы наука — это не высокотехнологичные лаборатории, а сплошь кабинеты с финансистами в деловых костюмах. «Вот наш отечественный смартфон, Дмитрий Анатольевич. Собран, конечно, на Тайване, да и элементная база китайская, но целиком наш.» — «Ух, хорош! И тяжел, и блестящ! А включить?» — «Включить пока нельзя.» — «Понимаю, да… Но хорош…» (Еще были истории с фильтрами Петрика-Грызлова, «гибкими электронными учебниками» Чубайса, и нанотехнологиями Иванова, «с которыми нужно поаккуратнее, а то ведь не известно…»). При этом дума (тоже сплошь кандидаты-доктора) борется с ГМО и учеными, утверждающими, что без ГМО будет банальный голод. Даже если забыть углеводороды («как вы смеете говорить, что цены на них упадут, проклятые очернители?»), есть более важные для человечества ресурсы: сельскохозяственные земли и пресная вода. У нас их относительно много, но не похоже, что есть научно-промышленный потенциал как для эффективного их использования, так и для их защиты от того же Китая («как, вы отрицаете искренность нашей дружбы?»). «На боевые лазеры ответим нормами ГТО!»