Шон Паркер: Филантропия для хакеров

Оригинальная статья. Перевод — Кирилл Черняков, Newочём. 

***

За последние пару десятков лет произошла кардинальная смена акцентов в распределении общемирового богатства. На долю новой мировой элиты — первопроходцев телекоммуникаций, персональных компьютеров, интернета и мобильных устройств — приходится 800 миллиардов долларов из общей суммы в 7 триллионов, которая распределена среди тысячи самых богатых людей планеты.

И хоть представителей этой новой прослойки называли по-разному: технарями, инженерами, даже гиками — у всех них есть общая черта: они хакеры. Исключения минимальны. Большинство компаний, покоривших онлайн пространство (Facebook, Apple, Twitter и так далее), были основаны людьми, так или иначе связанными с хакерским сообществом. Я до сих пор считаю себя одним из них. Если ты принял мировоззрение хакера, то от него уже сложно отделаться.

Хакеры разделяют общий взгляд на мир: презирают господствующие классы, верят в необходимость открытости информации, интуитивно чувствуют уязвимости в системах, горят желанием «взломать» сложные проблемы каким-нибудь элегантным технологическим или социальным путем и с почти религиозным фанатизмом верят в то, что сила информации им в этом поможет.

Принято считать, что хакеры создают одни проблемы, однако они также способны эти проблемы решать: поиск уязвимостей им интересен не меньше, чем использование их ради собственной выгоды. Слабости в давно устоявшихся системах позволили хакерам коренным образом изменить работу множества отраслей: начиная с розничной торговли и музыкальной индустрии заканчивая транспортными предприятиями и издательским делом.

Хакеры — чаще всего стеснительные интроверты — заинтересованы скорее в идеях, чем в деньгах или управлении компаниями, именно поэтому зачастую они столь нерешительно подходят к созданию собственных империй. Никто и подумать не мог, что Землю унаследуют гики. Неожиданностью для всех — для самих хакеров в первую очередь — стало то, что бунтари-одиночки начнут менять мир, параллельно захватывая власть и деньги.

Образовавшаяся элита хакеров — это самый настоящий феномен в истории накопления капиталов. Во-первых, они достигли успеха в относительно молодом возрасте, в основном, до сорока лет. Во-вторых, они всегда чувствовали себя отщепенцами в обществе, именно поэтому они и не стремились стать частью элиты и никогда полностью не смешаются с ней. Но, увы, в результате, они совершенно не готовы к тому бремени, что пало на их плечи.

В большинстве своём они идеалисты. Они впервые сталкиваются с современными проблемами человечества, будучи молодыми, наивными и, пожалуй, достаточно заносчивыми, чтобы верить в то, что они могут их решить. Именно этот зов долга подталкивает их к традиционной филантропии — странному и незнакомому миру, состоящему из давно устаревших учреждений и обществ.

Никто толком и не знает, сколько денег хранится в благотворительных фондах, которые к тому же не облагаются налогами. Впервые они появились в начале XX века, когда сливки индустриального общества — Эндрю Карнеги и Джон Д. Рокфеллер — основали первые организации такого рода. В 1953 году Говард Хьюз пожертвовал организации, не облагающейся налогами, бо́льшую часть своей доли в холдинге Hughes Aircraft в организацию. Многие усмотрели в этом простую попытку избежать выплаты налогов. Практика хранения своих сбережений в фондах, не облагающихся налогами, живет и по сей день.

Каждый год около трёхсот миллиардов долларов попадает в личные или общественные фонды — благотворительные организации, которые едва ли могут гарантировать прозрачность переводов или хотя бы отчетность. И это не полностью их вина. Филантропия не подчиняется обычным рыночным силам. С экономической точки зрения это самый нестабильный рынок, единственный, где покупатель товара или услуги — читай "благотворитель" — не всегда является конечным получателем того блага, которое он предоставляет.

Филантропы частенько любят разглагольствовать о том, как они помогают, но вот крайне редко у них есть способы хотя как-то измерить эту помощь. В связи с чем мы имеем мир, где большую ценность представляет признание и репутация, а не эффективность. Именно это побуждает филантропов из года в год жертвовать деньги на благотворительность, бесконечно соревнуясь в количестве названых в их честь корпусов авторитетных университетов, медицинских центров, центров зрелищных искусств и других мест.

Хакеры же продемонстрировали, что не столь заинтересованы в подобной филантропии. Наоборот, они хотят получать осязаемый результат. Именно здесь способность хакеров обнаруживать решаемые проблемы даёт им значительное преимущество. Формально это просто сделать, проблемы ведь вообще повсюду. Но вот найти ту, которую можно «взломать», — это абсолютно другое дело. Решение именно этих проблем ценится больше всего.

Новое поколение филантропов хочет верить, что есть разумное решение любой проблемы, и они провели парочку радикальных экспериментов. К примеру, вопреки провалу огромных проектов по изменению гетто Киберы, пригорода кенийского города Найроби, такие люди, как сооснователь Facebook Дастин Московиц, стараются отправлять деньги напрямую на телефоны жителей Киберы при помощи таких благотворительных служб, как GiveDirectly.

Эти начинающие филантропы хотят получить точные измерения и аналитические инструменты, сравнимые с таблицами мониторинга вроде Mixpanel, — всё то, что они использовали при создании своих программ. Они хотят напрямую контактировать с теми, на чьих идеях держится мир благотворительности: с учёными, полевыми работниками и академиками — теми, кто обычно остается в тени, скрытые от своих благодетелей за спинами так называемых  «сотрудников, занимающихся развитием».

Хакерская элита начинает осваивать свои новые обязанности, а нам тем временем стоит хорошенько закрепить пару уроков, чтобы не потерять свой путь и не вернуться к изжившим себя организациями.

Шон Паркер
Фото: Бен Бейкер

Не надо тянуть. Для того, чтобы начать, нет дня лучше, чем сегодняшний. Раньше молодежь и благотворительность были трудносовместимыми понятиями, но нынешние молодые филантропы энергичны, трудолюбивы и абсолютно безразличны к мнению представителей системы. Как только кого-то из них начинает волновать, что же о нем могут подумать другие, он попросту становится частью этой системы.

Один венчурный капиталист однажды спросил меня, почему я так хочу работать с организацией, которую сам основал, хотя она не показывает такие отличные результаты, как мои другие компании: «Вам же нужно защищать свою репутацию! Вы действительно хотите заниматься этим?» Я ответил, что если бы я так рассуждал в самом начале, когда мне нечего было терять, тогда у меня и не было бы такой репутации.

Для хакеров очень важно то, что принесло им успех: скептическое отношение к системе и желание провоцировать её или даже бороться с ней. Хакерам, вошедшим в элитное сообщество, стоит расценивать благотворительность как подарок, а не как принятый способ влиться в социальную систему, которую они же старались уничтожить.

Быстро реагируйте. Единственный способ избежать стагнации — это своевременная реакция на появляющиеся проблемы. Что значит потратить все свои благотворительные сбережения еще при жизни и не думать лишний раз об основании собственного фонда. Передача средств в фонд, не облагающийся налогами, само по себе не должна быть конечной целью.

Стоит жить ради того, чтобы выполнить большинство — или даже все — свои цели. Wikipedia — одна из первых некоммерческих организаций, построенная хакерами. Её цель — собрать воедино знания о мире. Еще век назад эту же проблему хотел решить и Эндрю Карнеги посредством строительства библиотек. Возможно, застав Интернет, он бы вместо этого создал Wikipedia. Увы, этого мы никогда не узнаем, но вот фонд его имени продолжал спонсировать библиотеки, даже когда Интернет их уже вытеснил.

Будь маленьким, рискуй по-крупному. Ваше главное преимущество над государством и частным сектором — это эффективность и ловкость. Зачем терять это, становясь огромным фондом?

Главная цель исполнительных директоров большинства личных фондов и других некоммерческих организаций — поддержка ресурсов и репутации своих компаний. Это достигается путем создания многоуровневого бюрократического аппарата, который контролирует распределение ресурсов фонда и не дает ему брать на себя слишком большой риск.

В итоге многие частные фонды становятся медленными, консервативными и погрязшими в бюрократии. То есть, по сути, перенимают всё худшее у государства. Хакеры-филантропы при этом должны всегда играть по-крупному и сопротивляться желанию создавать собственные благотворительные организации.

Главная цель — решаемые проблемы. Хакеров привлекают те проблемы, которые можно решить при помощи свежего взгляда или какого-то кардинально нового подхода, который еще предстоит испробовать.

Раньше многие технические проблемы не особо привлекали инвесторов. В 1999 году человечество гадало, зачем ему еще один поисковик, а потом появился Google и захватил Интернет на последующие десять лет.

В 2004 году, во время рассвета Friendster и Myspace, социальные сети были нишей с отвратительной репутацией и не могли привлечь инвесторов. Но потом эти же социальные сети кардинально поменяли общество, привнеся в Интернет то, что было уже давно обещали, демократичные информационные площадки.

Вот суть хакерского мировоззрения: мы взламываем лишь то, что можно взломать, остальное — игнорируем. То есть, к примеру, я в самом деле беспокоюсь за судьбу беженцев или меня волнует глобальное потепление, но я не притворяюсь, будто знаю, как решить все эти проблемы.

Генетически модифицированные T-клетки готовят к переливанию
Источник: PENN MEDICINE

Подобный взгляд на вещи стал для меня поводом сосредоточиться на проблемах иммунотерапии рака. Десять лет назад идея настроить иммунную систему человека на борьбу с раком не получила поддержки инвесторов, несмотря на то, что правительство США вкладывало миллиарды долларов в решение этой проблемы. Группа иммунологов перешла в сферу онкологии, среди них Карл Джун из Университета Пенсильвании, он был первопроходцем в проблеме ВИЧ — считал, что иммунная система играет важную роль в определении пагубности заболевания. На протяжении столетия подобная теория никогда всерьез не рассматривалась.

В 2011 году средств из обычного источника финансирования — Национального института рака — стало мало. Поэтому Джун опубликовал ранние пробные результаты и нашёл частный фонд, готовый спонсировать его работу. Финансирование помогло доктору Джуну продемонстрировать, что его генетически модифицированные иммунные клетки (CAR T-cells) в состоянии уничтожить опухоль — они привели к полной ремиссии нескольких пациентов с лейкемией.

Его исследования стали революцией в иммунотерапии рака: созданы многообещающие способы лечения рака крови, меланомы, а также основано несколько многомиллиардных компаний.

Следите за логикой рынка. Хакеры должны несколько раз проверять, используются ли их вложения с максимальной эффективностью. Получают ли они больше, чем вкладывают? Или, что более близко к теме, виден ли прогресс? Очень важно относиться к благотворительности как к просчитанному риску: не каждое вложение будет успешным, иногда вы будете ошибаться, но в случае успеха другие будут возвращать вам на порядок больше.

Здесь ошибаться так же важно, как и быть правым. Не бывает такого, что абсолютно всё и всегда работает. И хакеры, начинающие свой путь в филантропии, будут относиться скептически к каждому утверждению без доказательств.

Не забывайте про политику. Да, инвестиции в политику могут показаться вам грязными, вы можете бояться замарать свою репутацию, но ведь ноги многих наших проблем растут именно оттуда.

У одних из самых успешных филантропов прошлого поколения — Джордж Сорос слева, Чарльз и Дэвид Кох справа и Майкл Блумберг по центру — врагов было не меньше, чем друзей, но их способность мыслить наперед и политическая уверенность сильно расширили их сферу влияния. У них было достаточно смелости, чтобы рискнуть своими состояниями ради политических убеждений, и зачастую они не освобождались от налогов, в отличие от многих современных филантропов.

Заниматься политикой ради общественного блага вполне возможно. Например, можно поддерживать одну из партий, которые спорят о более высоких налогах для людей с большим капиталом или же о прикрытии лазейки для инвесторов. Также можно выступать за тех кто, способен принести благо обществу, даже если эта сторона не столь популярна. Так, можно добиться беспошлинной торговли или же понижения ставок, что способно сделать страну более конкурентоспособной.

Филантропия всегда была направлена на помощь другим. Так, раньше прямую помощь оказывали через постройку больниц или работу на бесплатной кухне. В таком простом мире прямые бонусы от благотворительности получает не только тот, кто её принимает, но и тот, кто её направляет. И такой способ отдавать что-то людям сейчас ценен как никогда: он живет за счет нашей щедрости и сострадании.

Но у хакеров и благотворительности есть одна большая проблема. Каким образом эти уникальные личности, привыкшие своими делами кардинально менять мир, могут сотворить то, что будет жить еще очень долго, и в добавок получить от этого удовольствие?

Хакерам-филантропам стоит принять, что успех будет редким гостем в их деле, и что их награда будет условной, скорее даже личной, и останется непризнанной. Они должны искренне посвятить себя службе другим и черпать силы из глубокого чувства своего предназначения.

На этой неделе я объявил о создании Parker Foundation. Бюджет фонда — 600 миллионов долларов. За свою жизнь я намереваюсь потратить все эти деньги. Я не боюсь ошибок и с радостью признаю, если они будут.

Моя цель — это не оставить после себя фонд, которым будет управлять кто-то другой, а при жизни сделать мир лучше, чем он был. Таким, чтобы в нём могли жить мои дети.

Техноутопизм хакеров уже поменял ваши жизни. Но наибольший подарок хакеров человечеству еще впереди при условии того, что мы сможем удержать ту силу разума и духа, которая смогла завести нас настолько далеко.